I'm going to speak today about the relationship between science and human values. Now, it's generally understood that questions of morality -- questions of good and evil and right and wrong -- are questions about which science officially has no opinion. It's thought that science can help us get what we value, but it can never tell us what we ought to value. And, consequently, most people -- I think most people probably here -- think that science will never answer the most important questions in human life: questions like, "What is worth living for?" "What is worth dying for?" "What constitutes a good life?"
Сегодня я расскажу вам о взаимосвязи между наукой и человеческими ценностями. Принято считать, что по вопросам морали – Принято считать, что по вопросам морали – Что есть добро и зло? Что следует одобрять, что порицать? – что по таким вопросам наука никакого официального суждения не имеет. Считается, что наука может помочь нам получить то, что мы ценим, но она не никогда не сможет сказать, что нам следует ценить. Вследствие этого, большинство людей – и, я полагаю, большинство из присутствующих – считают, что наука никогда не даст ответа на самые важные вопросы человеческой жизни – «Ради чего стоит жить?», «Ради чего можно умереть?», «Что считать за правильный образ жизни?»
So, I'm going to argue that this is an illusion -- that the separation between science and human values is an illusion -- and actually quite a dangerous one at this point in human history. Now, it's often said that science cannot give us a foundation for morality and human values, because science deals with facts, and facts and values seem to belong to different spheres. It's often thought that there's no description of the way the world is that can tell us how the world ought to be. But I think this is quite clearly untrue. Values are a certain kind of fact. They are facts about the well-being of conscious creatures.
Я собираюсь доказать, что обособлённость науки и человеческих ценностей – это иллюзия. что обособлённость науки и человеческих ценностей – это иллюзия. Более того, опасная иллюзия на данной стадии истории человечества. Более того, опасная иллюзия на данной стадии истории человечества. Часто можно слышать, что наука не может предоставить основу для морали и человеческих ценностей ввиду того, что наука имеет дело с фактами. А у фактов и у ценностей есть свои, по всей видимости, отличные друг от друга, ареалы воздействия. Считается, что ни одно описание мира так, как он есть, не может [одновременно] утверждать, каким мир должен быть. Я думаю, однако, что это совершенно очевидное заблуждение. Ценность – это некий вид факта. Это – факт, касающийся благого самочувствия наделённых сознанием субъектов.
Why is it that we don't have ethical obligations toward rocks? Why don't we feel compassion for rocks? It's because we don't think rocks can suffer. And if we're more concerned about our fellow primates than we are about insects, as indeed we are, it's because we think they're exposed to a greater range of potential happiness and suffering. Now, the crucial thing to notice here is that this is a factual claim: This is something that we could be right or wrong about. And if we have misconstrued the relationship between biological complexity and the possibilities of experience well then we could be wrong about the inner lives of insects.
Почему мы не несём моральных обязательств перед камнями? Почему мы не чувствуем сострадания по отношению к камням? Да потому, что мы считаем, что камни не могут испытывать страданий. Уж если наши собратья обезьяны волнуют нас больше чем насекомые – а это действительно так – так это оттого, что мы полагаем, что у них более широкий спектр возможных состояний – от счастья до страдания. Здесь важно заметить, что данное утверждение – это заявка на некие факты. А такого рода утверждение допускает правоту или неправоту автора. А если мы ошибочно связали уровень сложности организма с его способностью ощущать состояния, то тогда мы можем ошибаться и по поводу внутренней жизни насекомых.
And there's no notion, no version of human morality and human values that I've ever come across that is not at some point reducible to a concern about conscious experience and its possible changes. Even if you get your values from religion, even if you think that good and evil ultimately relate to conditions after death -- either to an eternity of happiness with God or an eternity of suffering in hell -- you are still concerned about consciousness and its changes. And to say that such changes can persist after death is itself a factual claim, which, of course, may or may not be true.
И я никогда не встречал ни одного понятия, ни одной интерпретации человеческой морали или человеческих ценностей, человеческой морали или человеческих ценностей, которое бы, рано или поздно, не затрагивало сознательные ощущения и их возможные изменения. сознательные ощущения и их возможные изменения. Даже если вы черпаете ваши ценности из религии, даже если вы уверены, что категории добра и зла, в конечном счёте, влияют на посмертное состояние – будь то состояние вечного божественного счастья, влияют на посмертное состояние – будь то состояние вечного божественного счастья, или состояние вечных адских мук – вас всё равно волнует сознание и его изменение. А утверждение о том, что эти изменения продолжаются и после смерти, само по себе есть заявка на некие факты, и такое утверждение, естественно, может оказаться верным или неверным.
Now, to speak about the conditions of well-being in this life, for human beings, we know that there is a continuum of such facts. We know that it's possible to live in a failed state, where everything that can go wrong does go wrong -- where mothers cannot feed their children, where strangers cannot find the basis for peaceful collaboration, where people are murdered indiscriminately. And we know that it's possible to move along this continuum towards something quite a bit more idyllic, to a place where a conference like this is even conceivable.
Если же говорить об условиях, при которых человек испытывает благое самочувствие на земле, то тут известен непрерывный спектр таких фактов. Мы знаем, что человек может жить в условиях недееспособного государства, где разрушены все системы, какие только можно, где матери не в состоянии прокормить детей, где у людей незнакомых нет общей основы для мирного сотрудничества, где людей убивают не разбираясь. Мы знаем, что можно двигаться вдоль этого непрерывного спектра в сторону намного более беззаботного места, где даже рождается такая конференция, как TED.
And we know -- we know -- that there are right and wrong answers to how to move in this space. Would adding cholera to the water be a good idea? Probably not. Would it be a good idea for everyone to believe in the evil eye, so that when bad things happened to them they immediately blame their neighbors? Probably not. There are truths to be known about how human communities flourish, whether or not we understand these truths. And morality relates to these truths.
Мы также знаем, что есть правильные и неправильные ответы на вопрос о том, как следует изменяться внутри этого спектра. неправильные ответы на вопрос о том, как следует изменяться внутри этого спектра. Хорошо будет, если заразить воду холерой? По-видимому, нет. Хорошо будет, если все начнут верить в дурной глаз, а потому, каждый раз, как стряслась беда, начнут винить соседей? По-видимому, нет. Есть истины, которые необходимо познать, касательно того, что приносит человеческому сообществу благоденствие, независимо от того, понимаем мы эти истины или нет. Мораль связана именно с этими истинами.
So, in talking about values we are talking about facts. Now, of course our situation in the world can be understood at many levels -- from the level of the genome on up to the level of economic systems and political arrangements. But if we're going to talk about human well-being we are, of necessity, talking about the human brain. Because we know that our experience of the world and of ourselves within it is realized in the brain --
Значит, разговор о ценностях – это разговор о фактах. Конечно, есть много уровней понимания нашего сегодняшнего мира: от уровня генома человека до уровня экономических систем и политического устройства. до уровня экономических систем и политического устройства. Но если обсуждается благое самочувствие человека, то тут речь неизбежно заходит о мозге человека, поскольку известно, что наше восприятие мира и своего места в нём реализуется в мозгу.
whatever happens after death. Even if the suicide bomber does get 72 virgins in the afterlife, in this life, his personality -- his rather unfortunate personality -- is the product of his brain. So the contributions of culture -- if culture changes us, as indeed it does, it changes us by changing our brains. And so therefore whatever cultural variation there is in how human beings flourish can, at least in principle, be understood in the context of a maturing science of the mind -- neuroscience, psychology, etc.
Чтобы ни было после смерти, даже если террористу- смертнику в загробной жизни действительно уготовано 72 девственницы, в этой жизни его личность – надо сказать, достаточно плачевная личность – является продуктом его мозга. надо сказать, достаточно плачевная личность – является продуктом его мозга. Значит, влияние культуры, если уж она на нас влияет, – а это действительно так – происходит через влияние на мозг. Поэтому любые культурные различия по вопросу о том, что приносит людям благоденствие, можно, в принципе, разъяснить в терминах успешно развивающейся науки о разуме: неврологии, психологии и т.д.
So, what I'm arguing is that value's reduced to facts -- to facts about the conscious experience of conscious beings. And we can therefore visualize a space of possible changes in the experience of these beings. And I think of this as kind of a moral landscape, with peaks and valleys that correspond to differences in the well-being of conscious creatures, both personal and collective. And one thing to notice is that perhaps there are states of human well-being that we rarely access, that few people access. And these await our discovery. Perhaps some of these states can be appropriately called mystical or spiritual. Perhaps there are other states that we can't access because of how our minds are structured but other minds possibly could access them.
Итак, мой тезис состоит в том, что ценности сводятся к фактам, Итак, мой тезис состоит в том, что ценности сводятся к фактам, фактам об сознательном опыте наделённых сознанием субъектов. фактам об сознательном опыте наделённых сознанием субъектов. Соответственно, мы можем себе представить всё разнообразие возможных изменений в ощущениях у этих субъектов. Я себе это представляю как некий ландшафт морали, с вершинами и низинами, которые соответствуют разным уровням благого самочувствия наделённых сознанием творений, как на личном, так и на коллективном уровне. Сразу же отмечу, что, вероятно, есть такие состояния благого самочувствия человека, Сразу же отмечу, что, вероятно, есть такие состояния благого самочувствия человека, которые мы редко достигаем, которые мало кто достигает. Открыть их нам ещё предстоит. Возможно, некоторые из этих состояний будет уместно назвать мистическими или духовными. Возможно, имеются прочие состояния, которые нам недостижимы в силу особенностей строения нашего разума, но, возможно, достижимы для других видов разума.
Now, let me be clear about what I'm not saying. I'm not saying that science is guaranteed to map this space, or that we will have scientific answers to every conceivable moral question. I don't think, for instance, that you will one day consult a supercomputer to learn whether you should have a second child, or whether we should bomb Iran's nuclear facilities, or whether you can deduct the full cost of TED as a business expense. (Laughter) But if questions affect human well-being then they do have answers, whether or not we can find them. And just admitting this -- just admitting that there are right and wrong answers to the question of how humans flourish -- will change the way we talk about morality, and will change our expectations of human cooperation in the future.
Позвольте прояснить то, чего я не утверждаю. Я не утверждаю, что наука безусловно сможет дать картографию этого ландшафта. Я не утверждаю, что будут получены научно обоснованные ответы на любой вопрос о морали. Например, я не думаю, что когда-либо будет возможен суперкомпьютер, который сможет подсказать, следует ли заводить второго ребёнка, следует ли нам бомбить ядерные установки в Иране, можно ли расходы этой конференции полностью списать в качестве затрат. (Смех) Но если вопросы касаются благого самочувствия человека, (Смех) Но если вопросы касаются благого самочувствия человека, то ответы на них имеются независимо от того, знаем мы ли их уже или нет. И просто признавшись себе, что имеются правильные и неправильные ответы на вопрос о том, как достигается благоденствие человека, мы сможем поменять характер обсуждений морали, и изменить наши расчёты относительно человеческого сотрудничества в будущем.
For instance, there are 21 states in our country where corporal punishment in the classroom is legal, where it is legal for a teacher to beat a child with a wooden board, hard, and raising large bruises and blisters and even breaking the skin. And hundreds of thousands of children, incidentally, are subjected to this every year. The locations of these enlightened districts, I think, will fail to surprise you. We're not talking about Connecticut.
Например, законодательство 21 штата США разрешает телесное наказание школьников, позволяет учителю бить ученика деревянной дощечкой, причем бить сильно, вызывая большие синяки и ушибы, вплоть до разрыва поверхности на коже. И сотни тысяч детей, между прочим, ежегодно подвергаются этому наказанию. И сотни тысяч детей, между прочим, ежегодно подвергаются этому наказанию. Вас вряд ли удивит местоположение этих «высокообразованных» школьных округов. Мы не говорим о Коннектикуте.
And the rationale for this behavior is explicitly religious. The creator of the universe himself has told us not to spare the rod, lest we spoil the child -- this is in Proverbs 13 and 20, and I believe, 23. But we can ask the obvious question: Is it a good idea, generally speaking, to subject children to pain and violence and public humiliation as a way of encouraging healthy emotional development and good behavior? (Laughter) Is there any doubt that this question has an answer, and that it matters?
Аргументация для поведения – чисто религиозная. Создатель вселенной сказал: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына». «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына». Это из Библии, Книга Притчей, Глава 13, 20, и, кажется, 23. Но тогда возникает вполне очевидный вопрос. А насколько, вообще говоря, правильно причинять детям боль, подвергать их насилию и унижению на глазах у других, в качестве инструмента стимулирования здорового эмоционального развития и хорошего поведения? стимулирования здорового эмоционального развития и хорошего поведения? (Смех) Есть ли хоть какое-то сомнение, что ответ на этот вопрос имеется, Есть ли хоть какое-то сомнение, что ответ на этот вопрос имеется, и ответ имеет последствия?
Now, many of you might worry that the notion of well-being is truly undefined, and seemingly perpetually open to be re-construed. And so, how therefore can there be an objective notion of well-being? Well, consider by analogy, the concept of physical health. The concept of physical health is undefined. As we just heard from Michael Specter, it has changed over the years. When this statue was carved the average life expectancy was probably 30. It's now around 80 in the developed world. There may come a time when we meddle with our genomes in such a way that not being able to run a marathon at age 200 will be considered a profound disability. People will send you donations when you're in that condition. (Laughter)
Так вот, многие из присутствующих могут возразить, что понятие «благого самочувствия» на самом деле не определено и, по всей видимости, будет вечно подвергаться пересмотру. А тогда, как может понятие благого самочувствия быть объективным? А тогда, как может понятие благого самочувствия быть объективным? Что ж, рассмотрим, по аналогии с этим, понятие физического здоровья. Понятие физического здоровья не имеет чёткого определения, как мы только что услышали от Майкла Спектера. В течение лет оно менялось. Когда вот эта статуя создавалась, средняя продолжительность жизни составляла около 30 лет. Сегодня в развитых странах она составляет около 80 лет. А могут наступить времена, когда мы настолько научимся манипулировать геномом человека, что неспособность в 200-летнем возрасте пробежать марафон будет считаться серьёзной инвалидностью и таким людям будут на счёт поступать пожертвования. (Смех)
Notice that the fact that the concept of health is open, genuinely open for revision, does not make it vacuous. The distinction between a healthy person and a dead one is about as clear and consequential as any we make in science. Another thing to notice is there may be many peaks on the moral landscape: There may be equivalent ways to thrive; there may be equivalent ways to organize a human society so as to maximize human flourishing.
Обратим внимание, что возможность, полноценная возможность пересмотра понятия здоровья сама по себе не лишает его содержательности. Различие между здоровым человеком и мёртвецом устанавливается настолько чётко и последовательно, насколько это вообще возможно в науке. Отмечу ещё одну вещь. На ландшафте морали может иметься много вершин. Могут сосуществовать равноценные способы развития и процветания. Могут сосуществовать равноценные способы организации общества с целью максимизации благоденствия человека.
Now, why wouldn't this undermine an objective morality? Well think of how we talk about food: I would never be tempted to argue to you that there must be one right food to eat. There is clearly a range of materials that constitute healthy food. But there's nevertheless a clear distinction between food and poison. The fact that there are many right answers to the question, "What is food?" does not tempt us to say that there are no truths to be known about human nutrition. Many people worry that a universal morality would require moral precepts that admit of no exceptions.
Так почему же это не исключает объективность морали? Так почему же это не исключает объективность морали? Что ж, давайте посмотрим в каком ключе мы говорим о пище. Я никогда не подумаю заявлять, что все должны прийти к одному правильному выбору диеты. Ясно, что есть целый спектр продуктов, из которых можно составить здоровую диету. Ясно, что есть целый спектр продуктов, из которых можно составить здоровую диету. Но при этом есть чёткое различие между приправой и отравой. Но при этом есть чёткое различие между приправой и отравой. Само по себе многообразие верных ответов на вопрос «Что такое пища?» никак не даёт нам повода утверждать, что в области питания человека «Что такое пища?» никак не даёт нам повода утверждать, что в области питания человека никаких истин быть не может, а потому нечего и стремиться их познать. Так вот, немало людей выражают опасение, что универсальная мораль потребует Так вот, немало людей выражают опасение, что универсальная мораль потребует таких заповедей, у которых не может быть исключений.
So, for instance, if it's really wrong to lie, it must always be wrong to lie, and if you can find an exception, well then there's no such thing as moral truth. Why would we think this? Consider, by analogy, the game of chess. Now, if you're going to play good chess, a principle like, "Don't lose your Queen," is very good to follow. But it clearly admits some exceptions. There are moments when losing your Queen is a brilliant thing to do. There are moments when it is the only good thing you can do. And yet, chess is a domain of perfect objectivity. The fact that there are exceptions here does not change that at all.
Так, например, если ложь – это действительно зло, то ложь должна считаться злом всегда, и если выяснится, что существует исключение, то ложь должна считаться злом всегда, и если выяснится, что существует исключение, то, значит, понятие истины в [универсальной] морали отсутствует. А почему мы должны так думать? Возьмём, для сравнения, шахматы. Если хочешь быть хорошим шахматистом, то надо придерживаться каких-то принципов, например, никогда не терять ферзя. то надо придерживаться каких-то принципов, например, никогда не терять ферзя. Но этот принцип, естественно, допускает исключения. Есть такие ситуации, когда потеря ферзя – блестящий ход. Есть такие ситуации, когда потеря ферзя – единственно разумный выход. Но это никак не мешает тому, что в области шахмат царит объективность. Тот факт, что исключения тут имеются, никак не влияет на объективность. Тот факт, что исключения тут имеются, никак не влияет на объективность.
Now, this brings us to the sorts of moves that people are apt to make in the moral sphere. Consider the great problem of women's bodies: What to do about them? Well this is one thing you can do about them: You can cover them up. Now, it is the position, generally speaking, of our intellectual community that while we may not like this, we might think of this as "wrong" in Boston or Palo Alto, who are we to say that the proud denizens of an ancient culture are wrong to force their wives and daughters to live in cloth bags? And who are we to say, even, that they're wrong to beat them with lengths of steel cable, or throw battery acid in their faces if they decline the privilege of being smothered in this way?
И это подводит нас к обсуждению движущей силы тех мероприятий, которые предпринимаются в области морали. Рассмотрим большую проблему [обнажённого] женского тела. Что с этим делать? Один из выходов – покрыть женское тело с готовы до пят. Один из выходов – покрыть женское тело с готовы до пят. Так вот, позиция нашего интеллектуального сообщества, вообще говоря, такова: «Что ж, нам это может не нравиться и мы можем считать это неуместным [в наших университетских центрах] Бостон и Пало-Альто.» «Но кто нам дал право говорить, что гордые наследники древней культуры поступают неправильно, когда они принуждают своих жён и дочерей жить в мешках из ткани?» «Кто нам дал право говорить, что они поступают неправильно, даже когда бьют их стальным тросом или выплескивают им в лицо кислоту, если они отказываются от чести задыхаться таким способом?»
Well, who are we not to say this? Who are we to pretend that we know so little about human well-being that we have to be non-judgmental about a practice like this? I'm not talking about voluntary wearing of a veil -- women should be able to wear whatever they want, as far as I'm concerned. But what does voluntary mean in a community where, when a girl gets raped, her father's first impulse, rather often, is to murder her out of shame?
А кто нам дал право НЕ говорить? Кто дал нам право делать вид, как будто мы настолько плохо понимаем то, что составляет благое самочувствие человека, что мы должны воздержаться от оценки подобной практики? Я не говорю о тех случаях, когда лицо покрывают добровольно: я считаю, что женщины вправе одевать всё, что им хочется. Но что такое «добровольно» в условиях такого общества, в котором, в случае изнасилования девушки, первое побуждение её отца, довольно часто, – это первое побуждение её отца, довольно часто, – это убить дочь, чтобы смыть позор.
Just let that fact detonate in your brain for a minute: Your daughter gets raped, and what you want to do is kill her. What are the chances that represents a peak of human flourishing?
Представим себе на минуту весь ужас такого положения дел. Вашу дочь изнасиловали, и у вас возникает намерение убить её. Вашу дочь изнасиловали, и у вас возникает намерение убить её. Какова вероятность того, что перед нами олицетворение одной из вершин развития человека?
Now, to say this is not to say that we have got the perfect solution in our own society. For instance, this is what it's like to go to a newsstand almost anywhere in the civilized world. Now, granted, for many men it may require a degree in philosophy to see something wrong with these images. (Laughter) But if we are in a reflective mood, we can ask, "Is this the perfect expression of psychological balance with respect to variables like youth and beauty and women's bodies?" I mean, is this the optimal environment in which to raise our children? Probably not. OK, so perhaps there's some place on the spectrum between these two extremes that represents a place of better balance. (Applause) Perhaps there are many such places --
Так вот, говоря это, мы не утверждаем, что наше собственное общество предлагает идеальные решения. Вот, например, как выглядит газетный киоск практически в любой точке Вот, например, как выглядит газетный киоск практически в любой точке цивилизованного мира. Правда, готов признать, что многие мужчины не находят в этих изображениях ничего особенного, если только не смотреть на них с философской точки зрения. (Смех) Но если принять созерцательный настрой, то давайте спросим, Но если принять созерцательный настрой, то давайте спросим, «Насколько такая ситуация полноценно отражает психологический баланс между такими факторами, как молодость, красота и женское тело? Хороша ли такая среда для развития наших детей?» Хороша ли такая среда для развития наших детей?» Скорее всего, не очень. Значит, возможно, на протяжении того [непрерывного] спектра есть место между двумя крайностями, где представлен более сбалансированный вариант? (Аплодисменты) Возможно, есть много таких мест.
again, given other changes in human culture there may be many peaks on the moral landscape. But the thing to notice is that there will be many more ways not to be on a peak. Now the irony, from my perspective, is that the only people who seem to generally agree with me and who think that there are right and wrong answers to moral questions are religious demagogues of one form or another.
Действительно, с учётом прочих изменений в человеческой культуре, на ландшафте морали может иметься множество вершин. Но следует помнить, что имеется намного больше способов не оказаться на вершине. Для меня лично ирония ситуации заключается в том, что единственная группа людей, которые в общем согласны со мной и считают, что на вопросы морали бывают ответы правильные и ответы неправильные – это религиозные демагоги той или иной масти.
And of course they think they have right answers to moral questions because they got these answers from a voice in a whirlwind, not because they made an intelligent analysis of the causes and condition of human and animal well-being. In fact, the endurance of religion as a lens through which most people view moral questions has separated most moral talk from real questions of human and animal suffering. This is why we spend our time talking about things like gay marriage and not about genocide or nuclear proliferation or poverty or any other hugely consequential issue. But the demagogues are right about one thing: We need a universal conception of human values.
Конечно, они считают, что правильные ответы на вопросы морали именно у них, потому что им было дано услышать голос сквозь бурю, и не потому, что они дошли до ответа через глубокий анализ обстоятельств и причин благого самочувствия человека и животного. Вообще, большинство людей рассматривают вопросы морали сквозь призму религии, и продолжительность такого положения дел привела к обособлению большей части диспутов о морали от обсуждения реальных вопросов страдания человека и животных. Вот почему мы тратим столько времени обсуждая брак между геями, скажем, а не геноцид, распространение ядерного оружия, бедность, или о прочие проблемы исключительной важности. Но в одном демагоги правы – необходимо достичь всеобъемлющего понимания человеческих ценностей.
Now, what stands in the way of this? Well, one thing to notice is that we do something different when talking about morality -- especially secular, academic, scientist types. When talking about morality we value differences of opinion in a way that we don't in any other area of our lives. So, for instance the Dalai Lama gets up every morning meditating on compassion, and he thinks that helping other human beings is an integral component of human happiness. On the other hand, we have someone like Ted Bundy; Ted Bundy was very fond of abducting and raping and torturing and killing young women.
Так что же этому препятствует? В первую очередь надо заметить, что при обсуждении вопросов морали, особенно в светских, академических, научных кругах, для нас характерна особая позиция. Мы дорожим различием мнений по вопросам морали так, как ни в какой другой области жизни. Так, например, у Далай-ламы каждое утро начинается с медитации о сострадании. Он убеждён, что помощь другим является неотъемлемой составной счастья человека. С другой стороны, есть такие типы, как Тед Банди. Тед Банди любил похищать, насиловать, подвергать пыткам и убивать молодых девушек.
So, we appear to have a genuine difference of opinion about how to profitably use one's time. (Laughter) Most Western intellectuals look at this situation and say, "Well, there's nothing for the Dalai Lama to be really right about -- really right about -- or for Ted Bundy to be really wrong about that admits of a real argument that potentially falls within the purview of science. He likes chocolate, he likes vanilla. There's nothing that one should be able to say to the other that should persuade the other." Notice that we don't do this in science.
Итак, налицо реальное расхождение мнений по поводу полезного времяпровождения. (Смех) Отношение большинства западных интеллектуалов к этой ситуации таково: Отношение большинства западных интеллектуалов к этой ситуации таково: «Нет никакой возможности утверждать, что Далай-лама в чём-то совершенно прав, а Тед Банди в чём-то совершенно неправ, если условиться, что диспут должен вестись на основе чисто научных доводов.» Одному нравится шоколадное мороженое, другому – ванильное, и ни один из них не сможет сказать ничего такого, что для другого было бы убедительно. Заметим, что в науке мы такой позиции не придерживаемся.
On the left you have Edward Witten. He's a string theorist. If you ask the smartest physicists around who is the smartest physicist around, in my experience half of them will say Ed Witten. The other half will tell you they don't like the question. (Laughter) So, what would happen if I showed up at a physics conference and said,"String theory is bogus. It doesn't resonate with me. It's not how I chose to view the universe at a small scale. I'm not a fan." (Laughter) Well, nothing would happen because I'm not a physicist; I don't understand string theory. I'm the Ted Bundy of string theory. (Laughter) I wouldn't want to belong to any string theory club that would have me as a member.
На левой фотографии – Эдвард Виттен. Он – физик, специалист по теории струн. Спросите у самых умных среди знакомых вам физиков, кто сейчас самый умный физик и, как подсказывает мой опыт, одна половина вам скажет, что это Эд Виттен. Другая половина скажет, что им не нравится вопрос. (Смех) Так вот, что будет, если я выступлю на конференции по физике и скажу: «Теория струн – халтура. Она не находит отзвука в моей душе. и скажу: «Теория струн – халтура. Она не находит отзвука в моей душе. Рассматривать микромир в таком ракурсе я не желаю. Это не в моем вкусе.» Рассматривать микромир в таком ракурсе я не желаю. Это не в моем вкусе.» (Смех) От этого заявления просто ничего не изменится, потому что я – не физик и я не понимаю теорию струн. Для теории струн, я – Тед Банди. (Смех) Я не хочу состоять ни в каком клубе теории струн, даже если они
But this is just the point. Whenever we are talking about facts certain opinions must be excluded. That is what it is to have a domain of expertise. That is what it is for knowledge to count. How have we convinced ourselves that in the moral sphere there is no such thing as moral expertise, or moral talent, or moral genius even? How have we convinced ourselves that every opinion has to count? How have we convinced ourselves that every culture has a point of view on these subjects worth considering? Does the Taliban have a point of view on physics that is worth considering? No. (Laughter) How is their ignorance any less obvious on the subject of human well-being? (Applause)
согласятся принять меня. Так ведь об этом же и речь! Какую-то часть мнений необходимо исключить, как только разговор пошёл о фактах. Какую-то часть мнений необходимо исключить, как только разговор пошёл о фактах. На этом основана любая область компетенции. На этом основана роль знаний. Как так получилось, что мы убедили себя, что в области морали нет таких вещей, как компетенция по вопросам морали, талант по вопросам морали, или даже гений по вопросам морали? Как так получилось, что мы убедили себя в том, что необходимо учитывать любое мнение? Как так получилось, что мы убедили себя в том, что у любой культуры есть по этим вопросам своя точка зрения, с которой нужно считаться? А что, у Талибана есть на физику своя точка зрения, А что, у Талибана есть на физику своя точка зрения, с которой нужно считаться? Нет. (Смех) А как это получается, что их невежество не бросается в глаза, когда речь заходит о благом самочувствии человека? (Аплодисменты)
So, this, I think, is what the world needs now. It needs people like ourselves to admit that there are right and wrong answers to questions of human flourishing, and morality relates to that domain of facts. It is possible for individuals, and even for whole cultures, to care about the wrong things, which is to say that it's possible for them to have beliefs and desires that reliably lead to needless human suffering. Just admitting this will transform our discourse about morality. We live in a world in which the boundaries between nations mean less and less, and they will one day mean nothing.
Итак, я считаю, что сегодняшнему миру необходимо вот что. Необходимо, чтобы такие люди, как мы с вами, признали, что на вопросы о человеческом благоденствии имеются ответы верные и ответы неверные, и что мораль относится к этой области фактов. и что мораль относится к этой области фактов. Отдельные личности и даже целые культуры [слайд: Обама – антихрист. Педики – нелюди. Смерть осквернителям Ислама.] могут строиться на неверных вещах. Иными словами, может оказаться, что их убеждения и пожелания неизбежно приводят к ненужным людским страданиям. убеждения и пожелания неизбежно приводят к ненужным людским страданиям. Простое признание этого перенаправит наши рассуждения о морали. Мы живём в мире, в котором границы между странами несут всё меньше и меньше смысла, и когда-то они вообще потеряют смысл.
We live in a world filled with destructive technology, and this technology cannot be uninvented; it will always be easier to break things than to fix them. It seems to me, therefore, patently obvious that we can no more respect and tolerate vast differences in notions of human well-being than we can respect or tolerate vast differences in the notions about how disease spreads, or in the safety standards of buildings and airplanes. We simply must converge on the answers we give to the most important questions in human life. And to do that, we have to admit that these questions have answers. Thank you very much. (Applause)
Мы живём в мире, полном разрушительных технологий, а изобретениям обратного хода нет, они останутся навсегда. а изобретениям обратного хода нет, они останутся навсегда. И всегда будет легче ломать, чем строить. Поэтому мне абсолютно очевидно, что к колоссальным различиям в области благого самочувствия человека мы не можем относиться с большим уважением и терпимостью, чем с тем уровнем уважения и терпимости, который мы проявляем к колоссальным различиям в областях, связанных с распространением заболеваний, со стандартами строительства и с безопасностью полётов. Мы просто обязаны прийти к единому мнению относительно ответов, которые мы даём на важнейшие вопросы человеческой жизни. И чтобы добиться этого, мы должны признать, что на эти вопросы ответы имеются. Благодарю вас. (Аплодисменты)
Chris Anderson: So, some combustible material there. Whether in this audience or people elsewhere in the world, hearing some of this, may well be doing the screaming-with-rage thing, after as well, some of them.
Крис Андерсон: Да, ваш материал – легко воспламеняющийся. В этом ли зале или где-то ещё во внешнем мире, услышав такое, кто-то, вполне возможно, будет в истерике от негодования.
Language seems to be really important here. When you're talking about the veil, you're talking about women dressed in cloth bags. I've lived in the Muslim world, spoken with a lot of Muslim women. And some of them would say something else. They would say, "No, you know, this is a celebration of female specialness, it helps build that and it's a result of the fact that" -- and this is arguably a sophisticated psychological view -- "that male lust is not to be trusted." I mean, can you engage in a conversation with that kind of woman without seeming kind of cultural imperialist?
Мне кажется, здесь очень важно правильно подбирать слова. Говоря о том, как женщины покрывают лицо, Вы говорили о женщинах, одетых в мешки из ткани. Я жил в мусульманском мире и беседовал со многими мусульманскими женщинами. Некоторые из них обычно высказывались иначе. Они говорили: «Вы не правы. Понимаете, это есть торжество особенности женской; это её укрепляет «Вы не правы. Понимаете, это есть торжество особенности женской; это её укрепляет и является отражением и следствием того факта, что…» – и тут идёт довольно спорный и психологически тонкий момент – «…того факта, что нельзя играть с мужским вожделением». Я хочу спросить, а можно ли вступить в диспут с такой женщиной, не проявив при этом империализма в культуре?
Sam Harris: Yeah, well I think I tried to broach this in a sentence, watching the clock ticking, but the question is: What is voluntary in a context where men have certain expectations, and you're guaranteed to be treated in a certain way if you don't veil yourself? And so, if anyone in this room wanted to wear a veil, or a very funny hat, or tattoo their face -- I think we should be free to voluntarily do whatever we want, but we have to be honest about the constraints that these women are placed under. And so I think we shouldn't be so eager to always take their word for it, especially when it's 120 degrees out and you're wearing a full burqa.
С.Х.: Да, эту тематику я, кажется, затронул в одном предложении моего выступления, учитывая ограничения во времени. В общем… Вопрос в том, что такое «добровольно» в той среде, где мужчины имеют [в этом отношении] определённые ожидания, где мужчины имеют [в этом отношении] определённые ожидания, и женщина может наверняка рассчитывать на определённое обращение, если не покроет лицо. Поэтому, если любой из присутствующих здесь захочет покрыть лицо, Поэтому, если любой из присутствующих здесь захочет покрыть лицо, или надеть странную шляпу, или разукрасить лицо татуировкой… Думаю, каждый может добровольно делать всё, что хочет, но надо правдиво говорить о тех ограничениях, которые накладываются на этих женщин. Поэтому я думаю, что не следует с такой готовностью всегда верить им на слово, особенно когда на дворе стоит 50-градусная жара, а они с ног до головы укутаны в паранджу.
CA: A lot of people want to believe in this concept of moral progress. But can you reconcile that? I think I understood you to say that you could reconcile that with a world that doesn't become one dimensional, where we all have to think the same. Paint your picture of what rolling the clock 50 years forward, 100 years forward, how you would like to think of the world, balancing moral progress with richness.
К.А.: Много людей хотели бы верить в такое понятие морального прогресса. Но как совместить его вот с чем: насколько я понял, Вы утверждали, что это понятие вполне совместимо с представлением о мире более богатом, чем одно-единственное измерение, в рамках которого нас всех заставят думать одинаково. Поделитесь своим представлением о том, каким Вы хотели бы видеть мир лет через 50 или 100, каким Вы хотели бы видеть мир лет через 50 или 100, в котором моральный прогресс совмещается с богатством [мнений]. в котором моральный прогресс совмещается с богатством [мнений].
SH: Well, I think once you admit that we are on the path toward understanding our minds at the level of the brain in some important detail, then you have to admit that we are going to understand all of the positive and negative qualities of ourselves in much greater detail. So, we're going to understand positive social emotion like empathy and compassion, and we're going to understand the factors that encourage it -- whether they're genetic, whether they're how people talk to one another, whether they're economic systems, and insofar as we begin to shine light on that we are inevitably going to converge on that fact space.
С.Х.: Я думаю, что как только мы признаём, что человечество сейчас на пути к пониманию разума на достаточно детальном уровне описания мозга, то мы тут же должны признать, что мы скоро сможем понять все положительные и отрицательные качества человека сможем понять все положительные и отрицательные качества человека гораздо более детально. Значит, мы на пути к пониманию позитивных социальных эмоций, таких, как сочувствие и сострадание. И мы сможем понять способствующие им факторы, относятся ли они к генетике, к человеческому общению, относятся ли они к генетике, к человеческому общению, или к экономическим системам. По мере того, как мы будем проливать свет на эту область, неизбежно сойдутся наши точки зрения относительно этой состоящей из фактов области. неизбежно сойдутся наши точки зрения относительно этой состоящей из фактов области.
So, everything is not going to be up for grabs. It's not going to be like veiling my daughter from birth is just as good as teaching her to be confident and well-educated in the context of men who do desire women. I mean I don't think we need an NSF grant to know that compulsory veiling is a bad idea -- but at a certain point we're going to be able to scan the brains of everyone involved and actually interrogate them. Do people love their daughters just as much in these systems? And I think there are clearly right answers to that.
Значит, далеко не всё можно будет легко оправдать. Уже не пройдёт настаивать на том, что покрыть лицо дочери с самого рождения столь же хорошо, как привить ей уверенность в себе и дать хорошее образование в среде, в которой, да, мужчины желают женщин. Думаю, что и без правительственных субсидий можно придти к выводу, что принуждать женщину покрывать лицо – плохо. И на определённом этапе мы будем в состоянии просканировать мозг всех, кто с этим связаны, чтобы докопаться до ответа на вопрос: Любят ли отцы своих дочерей так же сильно в рамках таких систем? Любят ли отцы своих дочерей так же сильно в рамках таких систем? Думаю, на этот вопрос есть заведомо верные ответы.
CA: And if the results come out that actually they do, are you prepared to shift your instinctive current judgment on some of these issues?
К.А.: А если результаты покажут, что они их действительно любят, готовы ли Вы изменить своё нынешнее инстинктивное суждение относительно таких проблем?
SH: Well yeah, modulo one obvious fact, that you can love someone in the context of a truly delusional belief system. So, you can say like, "Because I knew my gay son was going to go to hell if he found a boyfriend, I chopped his head off. And that was the most compassionate thing I could do." If you get all those parts aligned, yes I think you could probably be feeling the emotion of love. But again, then we have to talk about well-being in a larger context. It's all of us in this together, not one man feeling ecstasy and then blowing himself up on a bus.
С.Х.: Да, готов, при условии, что мы готовы игнорировать один очевидный факт, что можно любить, оставаясь в рамках откровенно бредовой системы веры и сказать такое: «Я знал, что мой сын – гомосексуалист, и что он закончит в аду, если найдёт себе партнёра. А потому я отрубил ему голову. Это был акт величайшего сострадания, на которое я способен». Если вам удаётся всё это складно выстроить в голове, то тогда да, вы возможно ощущаете, я думаю, чувство любви. Но тогда благое самочувствие необходимо рассматривать в более широких рамках, включающих нас всех вместе. в более широких рамках, включающих нас всех вместе. А не так, что кто-то один почувствовал блаженство и подорвал себя вместе с автобусом. А не так, что кто-то один почувствовал блаженство и подорвал себя вместе с автобусом.
CA: Sam, this is a conversation I would actually love to continue for hours. We don't have that, but maybe another time. Thank you for coming to TED.
К.А.: Такую беседу я был бы готов продолжать часами. Столько времени у нас нет, но, может быть, как-нибудь в другой раз. Спасибо за участие в TED.
SH: Really an honor. Thank you. (Applause)
С.Х.: Для меня это большая честь. Спасибо. (Аплодисменты)